Конец октября. Заканчивается воскресный день. Подходит к концу и золотая осень. Последние деньки без утренней изморози. Не за горами и снег. Выходные прошли в сборе опавших листьев в кучи для дальнейшего вывоза за пределы участка. Уже добрался до дальней его стороны. Всегда гордился своим пол-гектаровым деревенским наделом (друзья шутят: «Латифундист»1), но с годами становится все труднее и труднее за ним ухаживать. Присел на лавочку, с которой открывается красивый вид на деревья, ограждающие участок от совхозного поля, за которым едва просматривается небольшая речушка. Предзакатный час. Красиво. Тихо. Ветра нет. Клены, липы, дубы, скинув листву, протянули к небу свои голые ветви, словно в мольбе об отсрочке зимы – так им она ненавистна, жестокая: сначала разденет до гола, а потом еще и свирепо морозит, бесчувственная. Правда, кое-где на ветках еще остались одинокие листочки. Выделяется один – большой, сильный кленовый рыжий красавец. Вот-вот закатное солнышко подсветит его, добавив еще немножко красного цвета, и покажет миру (то есть мне?) всю его волшебную красоту. Красоту закатную, сиюминутную, красоту уходящую, отмирающую. Красоту незабываемую.
Вдруг деревенское воскресное безмолвие нарушил звонок мобильного телефона. Кто это может быть в выходной день? Оказалось, что звонит друг Вольфганг из Берлина. Слово за слово, но не отпускает мысль: «Почему он набрал меня в выходной? Обычно вечерком в будний день, после работы, с бокалом пивка в руке, а тут вдруг в воскресенье. Хотя, о чем это я – вот уже пару месяцев прошло, как он ушел на пенсию». Постепенно в разговоре добрались и до главной причины его звонка: «Во время родов умерла Виктория (ты же знаешь, что моя Тома в последнее время очень с ней сдружилась). Как-то не везло ей в браке с Альбертом. Тамара рассказывала, что в последнее время они частенько ссорились. Хотя, когда женщина в положении, то такое случается…» Читать далее…